О. И. БЛИНОВА

ТЕРМИНОЛОГИЯ ЗАГОТОВКИ И СПЛАВА ДРОВ В ГОВОРАХ СЕЛЕНИЙ

ПО р. ТОМИ

в южной части Томской области

В диалектологической литературе последнего времени все настоятельнее ставится вопрос о необходимости изучения промысловой диалектной лексики—лексики, зачастую связанной с такими специализированными занятиями местного населения, которые ушли в область прошлого.

На территории Сибири, особенно в дореволюционный период, существовали разнообразные промыслы: пушной, рыбный, ямской, санно-тележный, гончарный, кузнечный, кедровый и др., каждый из которых имел свою терминологию, сложившуюся в значительной степени на материале и в системе определенных говоров. Правда, сфера употребления терминологии различных промыслов не одинакова: если лексика кедрового промысла известна всем носителям того или иного говора или большинству их, то лексика кузнечного дела или гончарного производства знакома небольшому, узкому кругу диалектоносителей-профессионалов. Часто в прямой зависимости от сферы употребления находится состав промысловой терминологии с точки зрения соотношения в ней

.литературных, диалектных слов и профессионализмов, хотя в каждом отдельном случае состав той или иной промысловой терминологии определяется конкретными условиями при сложении всего терминологического комплекса.

Профессиональная лексика сибирских старожильческих говоров] привлекала внимание ряда ученых-диалектологов. Интересные наблюдения над лексикой сельскохозяйственной, охотничьей, рыболовецкой содержатся в работе П. Я. Черных «Сибирские говоры» (Иркутск, 1953 г.); всестороннему и глубокому изучению подвергнута лексика санно-тележного промысла и плотничного дела в диссертационной paботе В. В. Палагиной «Современный говор старожильческого населения западной части Томского района Томской области» (Томск,1951г.); лексике кедрового промысла, ткацкой терминологии и некоторым другим группам лексики посвящены разделы диссертации В. А. Сенкевича «Говор Парабельского района Томской области» (Томск, 1950 г.).

В данной статье рассматривается терминология дровяного промысла, еще не изученная в говорах Сибири. Материалом для исследования послужили старожильческие говоры трех селений: д. Батуриной, сел Вершинина и Ярского, расположенных на р. Томи¹) и издавна за-

¹) Говоры этих селений обладают серьезной общностью и описаны Е. П.Молча-

60

нимавшихся заготовкой и сплавом дров на томский рынок. Дровяной промысел имел широкое распространение в Сибири, о чем историк П. Головачев писал: «Большие сибирские города создали кругом себя дровяной промысел; например, около Томска этим промыслом занято более 15 тыс. человек»²). Процент хозяйств, принимавших участие в промысле, был высоким. Даже в конце XIX века, когда размеры дровяного промысла значительно сократились, в д. Вершининой им занималось из 61—39 хозяйств, т. е. 2/3, в соседнем с. Ярском из 100 имевшихся хозяйств—55³). Позднее, в начале XX века, в связи с истощением в дачах лесов, промысел резко пошел на убыль, а после Октябрьской революции с образованием леспромхозов он прекратил свое существование. В настоящее время жители селений по р. Томи занимаются только заготовкой дров для нужд колхозного и индивидуального хозяйства. Сплав дров предан забвению.

Терминология дровяного промысла традиционного говора исследуемых сел включает более 60 слов и в сопоставлении с лексикой современного литературного языка представляет следующую картину. Значительное количество слов (около 30) составляют слова литературные. Среди них выделяются общенародные слова, обозначающие орудия промысла (топор, колун, пила), различные процессы при заготовке и сплаве дров (пилить, рубить, колоть, сплавлять), материал предварительной заготовки для дров (бревно, метровка) и т. д., и п р о ф е с с и о н а л и з м ы, называющие специализированные процессы, предметы промысла (шкурить, плавить, плотить, кругляк, хлыст, швы рок и др.). Большую половину слов в составе терминологии промысла представляют слова диалектные⁴), имеющие разный характер, происхождение, степень употребительности и широту распространения в говорах.

Диалектная лексика промысла характеризуется удивительной прозрачностью внутренней формы слов, объясняющейся тем, что большинство ее компонентов имеет корни общенародного литературного языка. Таковы слова веснодельные (о дровах), дроворез, круглаш, оплотина, плотбище, плотовщик, плавщик, плавельщик, сырник и др. Слова с затемненной этимологией единичны. Это киёнка (вид пилы), иглица (брус в основании плота), став (плот особого устройства для сплава дров).

По своему происхождению терминология промысла неоднородна. Она включает в свой состав слова литературного языка, получившие в говоре иное семантическое наполнение. Например, слово резать употребляется в наших говорах в значении «пилить, заготовлять дрова», слово плот—в значении «группа «ставов», слово двойник—в собирательном значении «дрова, подученные раскалыванием поленьев надвое», осинник—в значении «осиновые дрова, бревна». Некоторые термины омонимичны словам литературного языка и не связаны с ними по происхождению. Например, слово о г н е в к а обозначает вид пилы, в то время как в литературном языке это зоологический термин; слово сырник употребляется в собирательном значении «сырые дрова» и от

новой в статье «Фонетическая система старожильческого говора южной части Томского

района Томской области», помещенной в «Ученых записках Кемеровского гос. пединститута», вып. I, 1956.

²) П. Головачев, Сибирь, М., 1902, стр. 176.

³) Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Том-

ском округе, Барнаул, 1900, т. II, вып. 3, стр. 221.

⁴) Полный перечень диалектных терминов дровяного промысла, употребляющихся в говорах по р. Томи, дан в приложении к статье.

61

своего литературного омонима отличается, кроме значения, и ударением.

Ряд диалектных слов, например, веснодельные (дрова), долготьё, дранощепина, круглаш, лесина, оплотина, плотовщик, плотбище, сырник, по данным областных словарей, имеет севернорусское происхождение. И это закономерно, так как основателями исследуемых селений являются севернорусы—жители лесных районов европейской части страны, перенесшие в Сибирь вместе с навыками лесного промысла и соответствующую лексику. Этим же обстоятельством объясняется отсутствие в терминологии дровяного пpoмысла слов, заимствованных у местных аборигенов (ср. с рыболовецкой, охотничьей терминологией сибирских говоров, содержащей определенный процент слов-заимствований у нерусского населения Сибири⁵).

Но оторванность обосновавшихся в Сибири севернорусских поселен-

цев от их первоначальной родины, специфические условия развивавшегося дровяного промысла на новом месте и ряд других причин не могли не привести к сложению несколько иного терминологического комплекса в системе складывавшихся сибирских старожильческих говоров. В результате в составе исследуемой диалектной лексики возникли слова, неизвестные говорам европейской части страны. Например, киёнка, огнёвка, став, уже упоминавшиеся выше, жилинка и жильник (часть «става») и некоторые другие не зафиксированы ни в одном из имеющихся областных словарей русского языка. Кроме того, уже в Cибири, начиная с конца XIX века и особенно в послеоктябрьский период, в лексику дровяного промысла проник ряд профессионализмов в связи с интенсификацией влияния на говор литературного языка. Так, слово кругляк в значении «лесной материал (оглобли, чурбан, отрубок круглой формы» является специальным термином (см. словарь под ред. Д. Н. Ушакова, словари АН СССР). В этом значении, свойственном профессиональному языку, оно постоянно встречается в архивных

деловых бумагах селений по р. Томи начала XIX века (см.: «Томский мещанин Матвей Петров, Спасской волости деревни Батуриной крестьянин Денис Петров и Варюхинской волости деревни Лариной крестьяне Максим и Петр Ларины кругляки леса длиною в 9 аршин 5 и 6 вершков в отрубе... заготовили»⁶)), но с современным диалектным значением—«круглые поленья»—оно не употреблялось. В работе о Томском округе конца XIX века уже находим слово кругляк в указанном значении: «поленья «двойники» и «кругляки»—это плохого качества»⁷), причем эта работа опиралась на материалы, собранные в деревнях и селах бывшего Томского округа, почему слова двойник и кругляк заключены в кавычки как нелитературные слова. В этот же период в говоры вошли профессионализмы хлыст, шкурить, плавить (сплавлять) и др.

Большая часть диалектных терминов промысла имеет общесибирское распространение. Это, в основном, приведенные выше слова северновеликорусского происхождения. И лишь отдельным терминам в других говорах Сибири, европейской части страны соответствуют иные

⁵) П. Я. Черных, Сибирские говоры (Иркутск, 1953, стр. 49—51), В. В. Палагина, Словарь старожильческих говоров Томской области (Доклады VII научной конференции, посвященной 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции Томск, 1957, вып. 1, стр. 137); В. А. Сенкевич и М. П. Михалкина, Рыболовные орудия Обь-Енисейского водного бассейна и их терминология («Ученые записки Магнитогорского гос. пединститута», Магнитогорск, 1958, вып. VII, стр. 164).

⁶) Томский гос. областной архив, фонд 57—I, дело 36, 1821, лист 657.

⁷) Материалы для изучения крестьянского и инородческого хозяйства Западной Сибири, СПб., 1892, т. 1, стр. 448.

62

названия. Так, например, нашему лысить в тобольских говорах соответствует слово голить⁸), нашей лесине в говоре Парабельского района Томской области соответствует—деревина, нашему слову долготьё соответствует ряд словообразовательных вариантов в севернорусских говорах: «долгарь арх., должина пск.,... нвг. должье—должец пск.»⁹), нашему термину вожатель в иркутских и якутских говорах соответствует слово в о ж¹⁰).

Ряд диалектных терминов дровяного промысла исследуемых говоров в других старожильческих говорах Сибири, в частности Томской области, имеет иные значения. Так, ставом на юго-западе бывшей Томской губернии называли слои бересты при добыче дегтя¹¹), на Колыме¹²) и в Томской области—часть невода и т. д., иглицей на севере Томской области называют иглу для плетения сетей, огневкой называли вид лисицы на Колыме, болезнь горячку—в иркутских гово-рах¹³) и в южной Сибири¹⁴).

Для лексики дровяного промысла характерна детализация названий отдельных предметов, что связано с жизненно важным значением самого промысла для жителей селений по р. Томи в прошлом. Рынок, куда сплавлялись заготовленные ими дрова, предъявлял спрос на различные виды дров по качеству, величине, породе дерева и т. д. Поэтому различались дрова «веснодельные», «сырник», «круглаш», «двойник», или «плашник», «четверик», «швырок», «однорезник», «осинник». Эта особенность свойственна диалектной лексике всех говоров русского языка.

В современных говорах селений по р. Томи немногие термины дровяното промысла, данные в приложении к статье, имеют активное употребление. Кроме литературных слов, названных вначале, общеупотребительны такие термины, связанные с заготовкой дров, как резать, лысить, скурить, долготьё, круглаш, плашник, осинник, лесина и некоторые другие. Названия пил—киёнка и огнёвка, слово дроворез, все термины сплава дров—став, оплотина, вожатель и др. находятся на пути исчезновения из говоров. Эти слова хранит лишь память представителей старшего поколения.

Приложение

СЛОВАРЬ ДИАЛЕКТНЫХ ТЕРМИНОВ ДРОВЯНОГО ПРОМЫСЛА В ГОВОРАХ ПО р. ТОМИ

Бабка, и, ж.—вертикальный брус на плоту особого устройства (см. став), слу-

жащем для сплава дров.

Веснодельные, ых, прил.—о дровах, заготовленных весной.

Вожатель, я, м.—проводник плотов.

Двойни к, а, м. собир.—дрова, полученные раскалыванием поленьев надвое.

Долготьё, я, ср. собир.—длинные обрубки дерева, заготовленные на дрова.

Дранощепина, ы, ж.—отколовшаяся от дерева узкая длинная щепа.

⁸) Рукописная картотека Словарного сектора Института русского языка АН СССР, Л.

9) В. И. Д а л ь, Толковый словарь живого великорусского языка, М., 1955, т. I.

¹⁰) Архив АН СССР, Ленинград, ф. 197—2, д. 61, л. 24 об.

¹¹) Г. Н. Потанин, Юго-западная часть Томской губернии в этнографическом отношении, «Этнографический сборник РГО за 1864 г.», вып. 6, стр. 36.

¹²) В. Г. Богораз, Областной словарь Колымского русского наречия, «Сборник ОРЯС», СПб., 1901, т. 68.

¹³) Опыт областного великорусского словаря, Изд. 2-м отд. АН, СПб., 1852.

¹⁴) Архив АН СССР, Ленинград, фонд 216—4, дело 175. «Словарь областных речений, употребляемых русским народонаселением в южной Сибири» С. Гуляева.

63

Дроворез, а, м.—человек, нанимавшийся на заготовку дров.

Жилинка, и, ж., чаще мн.—гибкий прут, употреблявшийся для загородок в плотах при сплаве дров.

Ж и л ь н и к, а, м., — собир. от ж и л и н к а.

Игла, ы, ж. — поперечный брус в основании «става».

И г л и ц а, ы, ж. — то же, что игла.

И г н и ц а, ы, ж. — то же, что игла и и г л и ц а .

И с т о п л я, и, ж.—количество дров, необходимое для разовой топки печи.

Киёнка, и, ж.—разновидность пилы.

Круглаш, а, м.—круглое нерасколотое полено.

Кругляк, а, м.—то же, что круглаш.

Лесина, ы, ж.—растущее или срубленное дерево; бревно.

Лысить,..., ишь, несов.—снимать кору у дров целиком или частично для их

просушки.

Огнёвка, и, ж.—разновидность пилы.

О д н о р е з н и к, а, м.—дрова двойной длины, распиливаемые напополам (один раз).

Олысить,..., ишь—сов. к лысить.

Оплотина, ы, ж. — продольный брус в основании «става».

Осинник, а, ж., собир.— осиновые дрова, бревна.

Плавёж, а, м.—сплав.

Плавелыцик, а, м.—то же, что вожатель.

Плавщик, а, м.—то же, что вожатель, плавельщик.

Плашник, а, м., собир.—дрова или бревна, расколотые пополам.

Плот, а, м.—группа «ставов».

П л о т б и щ е, а, ср. — место заготовки, вязки плотов.

Плотёж, а, м.—сплав дров на плотах.

П л о т о в щ и к, а, м. то же, что вожатель и др.

Резать, режу, ешь, несов.—пилить, заготовлять дрова.

Резь, и, ж.—место прохода пилы.

С к у р и т ь,..., ишь, несов. — снимать кору с лесоматериала.

Став, а, м.—небольшой плот особого устройства, коробообразный, употреблявшийся для сплава дров.

С т а в и ш ко, и, м. — уменьш. к став.

Сырник, а, м., собир.—сырые дрова.

Четверик, а, м., собир. — дрова, полученные раскалыванием чурок на четыре части.

Четверить,..., ишь, несов.—раскалывать на четыре части (о дровах).

64